Сегодня в казанском Центре современной культуры «Смена» режиссер из Москвы Анна Моисеенко представит свой документальный фильм «С.П.А.Р.Т.А. - Территория счастья». С.П.А.Р.Т.А. - это Сельскохозяйственная Поэтизированная Ассоциация Развития Трудовой Активности: так называет себя коммуна (некоторые считают ее сектой), вот уже более 20 лет занимающаяся разработкой «Теории счастья» в закрытом колхозе неподалеку от Харькова.

Анна Моисеенко - выпускница Школы документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова, соавтор нашумевшей российской неигровой картины «Зима, уходи!». Над фильмом о «спартанцах», который  признали лучшим на национальном конкурсе международного фестиваля документального кино «Флаэртиана-2013»,  она работала три года. Перед показом режиссер ответила на вопросы корреспондента «Вечерней Казани».

- Аня, вы окончили журфак и работали журналистом, когда решили поступать в Школу Разбежкиной и Угарова. Выходит, в профессии журналиста разочаровались?

- Скорее я поняла, что журналистика не дает тех возможностей исследовать реальность и свободу, которые тебе обещают в университете. Это иллюзия, что профессия репортера позволяет рассмотреть вблизи разные проявления жизни, людей. Чаще всего это просто насилие над реальностью – ты приезжаешь к человеку на короткое время и должен «выжать» максимум информации. Конечно, журналистика тоже бывает разная, но в ней всегда главное - результат, а меня интересовал процесс. Хотелось бережно обращаться с материалом, наблюдать, прислушиваться, никуда не спешить.

- Что для вас было самым трудным при поступлении в Школу Разбежкиной и Михаила Угарова?

- Зайти в кабинет, где шло собеседование, потому что многие выбегали оттуда в слезах и потом долго курили на крыльце. Было очевидно, что там происходит что-то страшное. И действительно, некоторым людям задавали вопросы, которые выводили их из равновесия. Но мне повезло. Помню, я довольно долго рассказывала истории про свое детство в закрытом военном городке и сама же над ними смеялась, так что до тяжелых тем не дошло...

- Как «Спарта» появилась в вашей жизни?

- Сначала в моей жизни появился Ф.А.К.Э.Л.-П.О.Р.Т.О.С - Формирование Альтруистов, Кандидатов в Эволюционирующие Люди Поэтизированного Объединения Разработки Теории Общенародного Счастья. Я познакомилась с ними на митинге в Москве, где они раздавали листовки с предложением разрабатывать вместе с ними «Теорию счастья». Я как раз собиралась снимать дипломный фильм и с удовольствием поехала в гости на их подмосковную базу. Первое время просто приезжала, иногда снимала. Я часто снимаю то, что меня интересует, не обязательно из этого потом будет кино. Через несколько месяцев стало понятно, что снимать более-менее свободно там разрешат только члену организации - тогда я в нее вступила.

- Стали «спартанкой»?

- На общем собрании меня приняли и записали в таблицу, определяющую «уровень счастья»,для начала с самым скромным коэффициентом (кажется, 7%). Дальше нужно было набирать «баллы доброты», для чего мне назначили наставника, а также дали заполнить анкету на 1500 вопросов. После этого я поняла, что уже не могу не сделать это кино. Тогда я еще не знала о существовании колхоза «С.П.А.Р.Т.А.» в деревне под Харьковом. Туда удалось попасть только через год - это был подарок. В результате все материалы, отснятые в Подмосковье за год, отправились в корзину, а настоящие съемки начались только в «Спарте».

Кадр из фильма

- Это ведь не первый ваш фильм? До этой картины были съемки фильма «Зима, уходи!» ?

- «Зима, уходи!» была после. Я уже сняла «Спарту», но никак не могла даже отсмотреть материал. Десятки часов съемки просто хранились у меня на жестком диске, и я все не решалась всерьез начать монтаж. Эта история оказалась для меня очень болезненной, поэтому иногда хотелось просто удалить все файлы. И вдруг так вовремя случился фильм «Зима, уходи!», который мы сделали очень быстро по нашим меркам – три месяца съемок, три месяца монтажа, и фильм был готов еще до инаугурации президента. Это было так здорово, в стране происходили, как казалось, исторические события, десять режиссеров из нашей Мастерской впервые делали все вместе – такой новый опыт, очень вдохновляющий. И после «Зимы» появились силы, и я вернулась к одинокому занятию - пересматривала материалы из «Спарты», пыталась собрать из них кино. Монтаж занял еще год-полтора, поэтому фильм вышел уже после «Зимы уходи».

- В одном из интервью вы рассказывали, как однажды в «Спарте» вам присудили почетное звание «Кандидат в великие люди». А кого  там считают «великим людьми»?

- В «Спарте» есть список «100 великих людей», который висит на стене в кабинете (там его называют «теремом»), среди них, в основном, кумиры советской и постсоветской интеллигенции: Бродский, Окуджава, Высоцкий – в общем, действительно достойные люди. Кстати, есть и антигерои – Ельцин, Сталин, Иуда – их именами подписаны туалеты.

Кадр из фильма

- За звание «Кандидата в великие люди» вам полагалась награда?

- Это был кекс в упаковке, на которую наклеен листочек с надписью «кандидат в великие люди». У меня еще есть «поэтический ананас» за стихи (консервированный ананас в банке с соответствующей надписью). Такие награды дарят почти всем новичкам, а чтобы стать не то что великим, а хотя бы «получеловеком», нужно провести в организации не менее двух лет. Я ушла чуть раньше и осталась навсегда всего лишь «кандидатом».

- В «Спарте» все обязаны писать стихи?

- Да, есть даже коэффициент за поэзию, увеличивающий общий «уровень счастья». Понятно, что для некоторых это тяжелая повинность, как в школе, но есть и энтузиасты. Например, Галя, которая работала в «Спарте» дояркой, писала настоящие искренние стихи, все время побеждала с ними в конкурсе поэтов. Иногда она читает стихи ночью, когда разливает молоко по трехлитровым банкам – в фильме есть этот эпизод. Я тоже зачитывала что-то свое, написанное еще лет в 16. К поэзии «спартанцы» относятся очень серьезно, но они признают только классическое стихосложение и серьезные темы вроде «родина», «победа», «подвиг» – никакой любовной лирики. Однажды я прочитала им свое любимое стихотворение Лорки «Живое небо», чем вызвала негодование, там ведь даже рифмы нет.

- По вашим рассказам у меня возникает ощущение, что «Спарта» - это секта.

- Как-то я взяла описание основных признаков секты и, конечно, обнаружила в «Спарте» многие из них. Хотя их можно обнаружить в любой корпорации с собственным гимном и гербом, или вот документалисты из нашей Мастерской – та еще секта, в некотором смысле. Но я бы не стала использовать это слово, я вообще не имею права судить своих героев. Это взрослые люди, сделавшие свой выбор.

- А еще возникает подозрение, что эта организация объединяет не вполне нормальных людей.

- Когда я монтировала фильм, то специально убирала многие эпизоды (даже очень яркие или смешные), в которых герои выглядели сумасшедшими. Потому что фильм ни в коем случае не про сумасшедших. На эту тему был показательный эпизод на телепрограмме, которую снимали на ОТР перед показом фильма. Помимо меня, в студию пригласили эксперта, но я пропустила момент, когда объявляли его профессию. Он авторитетно ставил диагнозы героям фильма, так что мне даже пришлось их защищать. Наконец, он поинтересовался, не появилось ли у меня самой странностей после пребывания в «Спарте», а потом за кулисами вручил визитку – это был психотерапевт. Так что я, опять же, не могу судить героев, тем более что я вовсе не уверена, что наш обычный мир – такой уж нормальный.

- А что сегодня вы считаете ненормальным в нашей, российской, жизни?

- Почти каждый день мы получаем столько безумных новостей, что меня не отпускает ощущение нереальности происходящего. В фильме «Зима, уходи!» было много абсурда, но его концентрация в нашей жизни, кажется, со времени тех съемок все увеличивалась, и почти дошла до предела. По крайней мере, инициативы российской Госдумы в лице нескольких особенно усердных депутатов кажутся мне гораздо менее нормальными, чем законы «Спарты».

- Как реагируют на фильм сами «спартанцы»?

- Отношение героев к фильму менялось: сначала они были возмущены тем, что я показала «Спарту» глазами главной героини Саши, которая была «курсантом» и находилась на низшей ступени спартанской иерархии, а не тех, кто эту иерархию возглавлял. Конечно, для меня другой выбор был невозможен, потому что Саша была единственной, с кем я себя по-настоящему идентифицировала. История Саши стала моей личной историей. Постепенно другие герои более-менее поняли это, и решили, что фильм может быть полезен для них. Теперь они отправляют на каждый показ несколько делегатов с листовками и пытаются превратить его в собственное мероприятие. Получается такой перфоманс: зрители посмотрели фильм про странных для них людей, но чувствуют себя в безопасности, а потом включается свет – и эти персонажи оказываются рядом с ними в зале, предлагают ознакомиться с «Теорией счастья». То есть «спартанцы» решили использовать фильм в своих целях. В этом есть даже какая-то справедливость: документалисты привыкли подолгу преследовать героев, чтобы снять фильм, а почему бы героям не делать с режиссерами то же самое?

Айсылу КАДЫРОВА

Фото Надежды ЛЕОНТЬЕВОЙ