Лики Украины накануне Смуты. (статья в газете "Нью-Йорк Таймс" 18 апреля 2014 г.)

Фестиваль Hot Docs представит фильмы, снятые в Украине.

Том Ростон, 18 апреля 2014г.

Участники объединения ПОРТОС в Украине, в фильме Григоря Гана "Теория Счастья". фото Григория Гана

В июле 2010 молодые, добродушные украинцы заняли Киевский Майдан Незалежности на концерте поп-музыки и звуков техно.

«Это было как будто впервые в мире и здорово – это могло произойти лишь в мирной стране», - рассказывает Джессика Орек, режиссер-документалист из Америки, снимавшая там фильм. «Это был не Париж, но и не чувствовалось, что страна на грани саморазрушения».

За последние несколько лет, волна кинематографистов-публицистов побывала в Украине, чтобы поведать разные истории, включая видео-эссе госпожи Орек по истории, страшилкам и легендам – «Одоление Ведьмы Бабы-Яги», и более прямые и правдивые описания, как «Люби меня» - о брачной переписке; «Теория Счастья» - исследующем утопическую коммуну; и «Украина – не бордель», показывающий активисток феминистской группы.

Эти документалки, так же как «Труба» и «Ежедневное восстание», которые частично сняты в Украине, открывают кинофестиваль этаким всплеском, означающим: «документалисты весьма интуитивны», - сказала Шарлотт Кук, програмный директор фестиваля Hot Docs в Торонто, начинающегося в четверг, где будут представлены все эти картины. «В этих рассказах хорошо чувствуется не только то, что происходит, но и то, что случится потом».

«Прелесть документалистики в том, что она подает контекст», - говорит она. «От этих повествований для вас проясняется, почему эти люди и эта страна так нравятся».

Стало расхожим мнением, что трудно найти на планете уголок, в котором бы не ковырялись документалисты (спасибо росту популярности этого занятия и доступности киноаппаратуры). Само собой разумеется, вскоре большинство самых малых поворотов истории окажется запечатленным на пленке. В Украине эти документалисты побывали до нынешнего кризиса, начавшегося с протестов на Майдане Незалежности в ноябре 2013 и приведшего к отставке президента Виктора Януковича и аннексии Крыма Россией.

«Было какое-то внутреннее бурление», - говорит госпожа Орек, чей фильм начинается с заголовка, который лукаво заявляет будто это место – «Восточная Европа спустя некоторое время после 20-го века» (она снимала в разных странах бывшего Восточного блока, и также в России). «В славянском фольклоре страшные вещи могут случаться на грани пробуждения, в пьянке, будучи в себе или вне себя. Украина – одна их таких граней между Востоком и Западом».

Но, даже затронув в своем фильме такую большую тему, она не представляла, что произойдет. «Это заставило меня почувствовать свою ничтожность», - заявила госпожа Орек.

Китти Грин, режиссер из Австралии, отправившаяся в Украину, с 2011 по 2013 снявшая «Украина – не бордель» о Фемен - протестной группе, использующей шокирующую тактику в отстаивании прав женщин, была информирована лучше. В фильме есть пророческая сцена, в которой активистка отношения между Украиной и Россией уподобляет своим отношениям с мужчиной:

«Как жена, зависящая от мужа, который пьянствует и избивает ее, а на следующий день извиняется, она говорит: «Нам надо прекратить отношения». Но отношения не так уж плохи».

В процессе съемки госпожа Грин рассказывает: «правительство стало более репрессивным по отношению к девушкам и все стали больше бояться. Изменения стали очевидными». Будучи среди феминисток, госпожа Грин стала свидетелем «некоторых сдвигов в сознании людей» - как старые бабушки приветствовали активисток.

Режиссер из Лос-Анджелеса Джонатон Нардуччи испытывал некоторое напряжение, когда снимал «Люби меня» в 2011-2012. Он нанимал ассистентов киевлян, помогавших ему в организации съемок. Они говорили на украинском, что смущало его русскоговорящих персонажей.

Как и господин Нардуччи, Григорий Ган, режиссер «Теории Счастья», не удивлен нынешней ситуацией. Господин Ган, который живет в Канаде, но происхождением из России, изучал альтернативные объединения, появившиеся после распада Советского Союза.

«После распада, люди чувствовали себя потерянными», - говорит режиссер. «На бытовом уровне они не знали, как им быть в этой ситуации».

В фильме господина Гана – он присоединяется к коллективу, называемому ПОРТОС (Поэтизированное Объединение Разработки Теории Общенародного Счастья) и изображает попытки улучшить мир сомнительными средствами. «Рост такого рода объединений – сигнал социального кризиса», - сказал господин Ган.

Он, как и все остальные режиссеры, опрошенные по этой теме, предпочел не проводить прямые параллели между своими фильмами и недавними волнениями в Украине.

«Если люди желают объединиться – это их дело», - сказал господин Ган. «А я старался, насколько возможно, быть деликатным. Я не хочу и пытаться дать немедленные ответы на политическую ситуацию».

Госпожа Грин сказала, что ее дело не репортаж о событиях, а повествовательный рассказ. «Мой фильм – это серия личных портретов», - заявила она.

Госпожа Орек сказала, что СМИ раскрасят «происходящее в Украине в черное и белое». «Но в реальности так бывает редко», - добавила она. «Документалисты могут поведать о зоне серого».

Никто из режиссеров не сказал, что дополнит свой фильм новыми сценами или ссылками на текущие события, как поступила Джехан Нужаим со своим фильмом 2013 года «Площадь» - о восстании в Египте.

Для режиссеров нового документального кино моменты, эмоции, жизнь людей, показанные в их фильмах не могут быть сведены к временным отметкам событий на новостной ленте.

«Мой фильм не о текучке», - сказала госпожа Орек. «Я очень хочу, чтобы он остался в вечности на любое время».

 

 

Faces of Ukraine, on the Eve of Tumult

 

The Hot Docs Festival Shows Documentaries Shot in Ukraine

 

 

 

In July 2010, young, lighthearted Ukrainians packed Kiev’s Independence Square for a concert by a drag queen singing frothy pop songs over techno beats.

 

“It was so first world and cosmopolitan — it could only be happening in a country that was at peace,” said Jessica Oreck, an American documentary director who was there filming. “It wasn’t Paris but it didn’t feel like a country on the cusp of breaking itself apart.”

 

Over the last few years, a spate of nonfiction filmmakers has been drawn to Ukraine to tell different stories, including Ms. Oreck’s visual essay on history, fear and storytelling, “The Vanquishing of the Witch Baba Yaga,” and more straightforward vérité narratives, like “Love Me,” about mail-order brides; “The Theory of Happiness,” which investigates a utopian commune; and “Ukraine Is Not a Brothel,” which follows a feminist activist group.

 

These documentaries, as well as “Pipeline” and “Everyday Rebellion,” which at least partly take place in Ukraine, are starting to enter the film festival circuit in a surge that indicates “documentary filmmakers are very intuitive,” said Charlotte Cook, director of programming at the Hot Docs festival in Toronto, which begins on Thursday and which will feature all of these films. “They’re good at sensing stories that are not only happening but that are going to happen.”

 

“The beauty of documentary is that it gives context,” she said. “You get insight through these stories to what the people and the country are really like.”

 

It has become conventional wisdom that it would be difficult to find a corner of the planet that doesn’t have a documentarian poking around in it, thanks to the rising popularity of the form and the affordability of filmmaking equipment. It stands to reason, then, that many of the small steps toward history’s major events will increasingly be captured on film. In Ukraine, these filmmakers were on the ground before the current crisis, which began with protests in Independence Square in November 2013 and led to the overthrow of President Viktor F. Yanukovych and Russia’s annexation of Crimea.

 

“There was something bubbling under the surface,” said Ms. Oreck, whose film begins with a title card that slyly states that it takes place in “Eastern Europe sometime after the 20th century” (she filmed in other former Eastern Bloc nations, as well as in Russia). “In Slavic folklore, bad things can happen in thresholds like waking up, being drunk or being inside and outside. Ukraine itself is one of those thresholds, between East and West.”

 

But even with her film’s focus on such grand themes, she didn’t see what was coming. “It does make me feel small,” Ms. Oreck said.

 

Kitty Green, an Australian filmmaker who went to Ukraine from 2011 to 2013 to shoot “Ukraine Is Not a Brothel,” about Femen, a protest group that uses shock tactics to push for the empowerment of women, was more aware. In the film, there’s a prescient scene in which an activist likens her personal relationship with a man to the one between Ukraine and Russia:

 

“It’s like a wife that is dependent on a husband that drinks and beats her, but the next day when he apologizes, she says, ‘We need to end this relationship.’ But the relationship isn’t all bad.”

 

Over the course of filming, Ms. Green said, “the government was getting more oppressive with the girls and everyone was getting more scared. It was obvious that things were changing.” Being embedded with feminists, Ms. Green witnessed “small shifts in people’s thinking,” like old babushkas cheering the activists.

 

The Los Angeles filmmaker Jonathon Narducci experienced some tension as he made “Love Me” in 2011 and 2012. He hired fixers, Kiev residents who helped with arrangements. They spoke Ukrainian, which flummoxed his Russian-speaking subjects.

 

Like Mr. Narducci, Gregory Gan, director of “The Theory of Happiness,” was not surprised by the current situation. Mr. Gan, who lives in Canada but is originally from Russia, has studied alternative communities that have sprung up since the dissolution of the Soviet Union.

 

“After the collapse, people felt lost,” the director said. “On the level of ontology, they didn’t know what their personal situations were.”

 

In Mr. Gan’s film, he joins a collective called Portos (Poetical Association for the Development of a Theory of Universal Happiness), and depicts its attempts to better the world through dubious means. “The rise of this kind of community signals a social crisis,” Mr. Gan said.

 

But he, like all of the other directors interviewed for this article, preferred not to draw direct lines between their films and the recent turmoil in Ukraine.

 

“If people want to make the connection, they can,” Mr. Gan said. “But I tried to be as subtle as possible. I don’t want to try to give immediate answers to the political situation.”

 

Ms. Green said that it was not her responsibility to report events but to tell a story. “My film is a series of intimate portraits,” she said.

 

Ms. Oreck said the news media make out “what’s happening in Ukraine to be black and white,” she said. “But it rarely is,” she added. “A documentary can be about the gray area.”

 

None of the directors said they would be updating their documentaries with new scenes or references to recent events, as Jehane Noujaim did with her 2013 film “The Square,” about the uprising in Egypt.

 

For the directors of the new documentaries, the moments, emotions and human lives captured in their films cannot be reduced to markers on a timeline of events for a newsroom chart.

 

“My film is not about current affairs,” Ms. Oreck said. “I really want it to stay in the space of being an anytime affair.”

Оригинал